Дон Корлеоне и все‑все‑все. Una storia italiana - Андрей Смирнов

В июле того же года Италия оттяпала у Занзибара Джубаленд в пользу Сомали. Другими словами, дремучая африканская провинция из состава британской колонии перешла в состав колонии итальянской. По правде сказать, никто за неё даже не воевал, её просто купили за двадцать пять тысяч фунтов сразу и тысячу в год сверху. Но какая разница? Ведь никто не мешал Муссолини сообщить вверенному народу, что империя-то наша – ого-го! Растёт и ширится!

Вверенный народ, в свою очередь, был приятно удивлён столь очевидными международными успехами молодого энергичного лидера. Настолько приятно, что на выборах в апреле 1924 года блок Муссолини получает 64,9% голосов избирателей. То есть лишь немногим меньше тех 66%, которые он в любом случае получил бы по закону Ачербо. Правда, победе способствовал ещё и некоторый административный ресурс, включавший избиения оппозиционных кандидатов, погромы в газетных редакциях и типографиях, разгоны собраний и манифестаций, а равно и прочие продукты трудовых фашистских будней.

Но избранный парламент всё ещё не был чисто профашистским. 30 мая 1924 года депутат от социалистов Джакомо Маттеотти выступает с докладом, в котором изобличает злоупотребления фашистов во время выборов и требует отмены их результатов. Жаркие парламентские баталии по этому поводу продолжаются вплоть до 10 июня, когда повестка дня меняется. Социалисты больше не спрашивают, куда делись украденные у них голоса. Теперь они интересуются: а куда делся Маттеотти?

Пропавший депутат обнаруживается через несколько недель, в истыканном ножами состоянии. И это едва не приводит к локальному зомби-апокалипсису для Муссолини. Маттеотти-труп оказался на порядок более опасным противником, нежели Маттеотти живой.

Совет на будущее: если вам доведётся стать фашистским диктатором – никогда не приступайте к политическим убийствам, не задушив предварительно оппозиционные СМИ. В противном случае – рискуете нажить кучу проблем на свою голову. Что и произошло с нашим героем.

Причина убийства Маттеотти столь очевидна, что никто не предпринимает попыток её скрывать. Более того, довольно быстро ловят и убийц, троих членов Фашистской партии, которые клятвенно заверяют, что действовали по собственной инициативе. Чему не верит никто, включая самих фашистов. Умеренные партийцы массово кладут партбилеты на стол. Отставки просят даже некоторые министры собственного муссолиниевского кабинета. Оппозиционные депутаты в знак протеста покидают парламент. Коммунисты, которым, как и всегда, больше всех надо, с криками «за Маттеотти!» убивают фашистского депутата Казалини. Радикальное крыло фашистов вопрошает: чего это коммунистам теперь можно, а нам нельзя?! И снова заводит старую шарманку про «Дуче-то ненастоящий!» Начинаются массовые уличные столкновения. Вся Италия, от мала до велика, целыми днями бегает, орёт и чего-то беспрестанно требует от бедняги Муссолини. Который от расстройства при виде такого бедлама даже зарабатывает язву.

Король же вместе с вверенными ему вооружёнными силами, напротив, – берёт на себя традиционные функции народа. А именно – безмолвствует. (Плохой, плохой королишка! Фу таким быть!)

Муссолини, впрочем, тоже выжидает. Дождавшись же, пока все в достаточной степени набегаются, выпустят пар и выдохнутся, в январе 1925 года Дуче выступает перед парламентом с речью о том, что если кто-либо всерьёз считает его виновным в убийстве Маттеотти, – то пусть возьмёт верёвку и повесит его, Муссолини, прямо здесь и сейчас, в этом зале. Вешателей, однако, не находится. Да и откуда им было взяться, если оппозиция парламент покинула?

Постановив таким образом считать себя полностью оправданным по всем пунктам обвинения, – Бенито даёт отмашку к началу широкой кампании по контролю над прессой и посадкам различного рода активистов. Под замес по наведению порядка попадают все, без разделения на своих и чужих.

Нельзя сказать, что это далось Муссолини так уж легко. В 1925—1926 годах на его жизнь покушались как минимум четырежды. Наиболее тяжёлое ранение нанесла ему выпускница стрелковых курсов для слабовидящих им. Фанни Каплан, англичанка Виолет Гибсон, умудрившаяся с близкого расстояния поразить из револьвера выдающийся нос диктатора. Что даже не отбило у него политического нюха. Остальные же горе-террористы и вовсе стреляли и бросали бомбы чуть ли не в противоположную от цели сторону.

Но именно в те года – не во времена Марша на Рим, не под «хрум-хрум!» ботинок чернорубашечников, не на улицах, а под скрип перьев чиновников в тиши кабинетов – и свершалась настоящая фашистская революция. Муссолини, как опытный любовник, завоёвывал Италию не силой, а лаской.

Энцо Бьяджи, один из величайших итальянских журналистов XX века, человек, которого даже злейший враг не смог бы обвинить в излишних симпатиях к фашизму и фашистам, писал: «Муссолини был гигантом. Я расцениваю его политическую карьеру как шедевр. Если бы он не увлёкся войной бок о бок с Гитлером, то спокойно умер бы в своей постели, воспеваемым и почитаемым. Итальянский народ был счастлив быть управляемым им, по единодушному согласию».

Весной 1925 года выходят в свет законы, предусматривающие новый обязательный порядок заключения трудовых договоров, значительно расширяющий права трудящихся. Вводится строгий контроль за условиями труда женщин и несовершеннолетних. Появляется специальный орган, призванный развивать физкультуру и массовый спорт, обеспечивать интеллектуальный досуг рабочих и служащих. Позднее, в 1933 году, впервые в итальянской истории возникнет государственная пенсионная система.

Какие ассоциации вызывает у вас словосочетание «японский автомобиль»?.. А теперь представьте, что услышали вы его году, этак, в 1920-м. Подозреваю, перед мысленным взором встал бы несколько иной образ. Так вот, Муссолини сделал для итальянского сельского хозяйства то же, что Киичиро Тойода – для японской автопромышленности. До него Италия, аграрная страна с идеальным климатом, умудрялась жить впроголодь. Зависимость же от импорта продовольствия приводила к перманентному дефициту национального бюджета.

В июне 1925 года Дуче объявляет начало «Битвы за пшеницу». Нет, никакой кампанейщины с распахиванием целины и охотой на воробьёв. Комплекс мер, базирующихся на передовых в тот момент разработках профильных научно-исследовательских институтов: проведение селекции, внедрение использования удобрений, техническое перевооружение отрасли, в том числе путём предоставления целевых кредитов мелким хозяйствам, обучение крестьян передовым методам земледелия.

Всего за семь лет от начала программы – по сборам зерна с гектара Италия вышла на первое место в мире, в буквальном смысле догнав и перегнав Америку, предыдущего лидера по этому показателю. Справедливости ради – чудом это не было. Муссолини всего лишь вывел урожайность на уровень, нормальный для природно-климатических условий страны. Другой вопрос, что до него подумать об этом никто не сподобился.

В результате удалось почти вдвое снизить зависимость от импорта и заткнуть дыру в бюджете. Были, разумеется, и ошибки. Так, например, пшеница сильно потеснила в структуре производства прочие зерновые культуры и мясо-молочные продукты. В том, что сегодня в меню итальянских ресторанов вы видите пасты и пиццы, а не супы и каши – отчасти виноват и Муссолини. Но в целом, с точки зрения обычного итальянца, – еда стала дешевле, еда стала калорийнее.

В октябре 1925 года Дуче посылает в Палермо спецуполномоченного Чезаре Мори, поставив перед ним задачу окончательного решения мафиозного вопроса. Тот не особо заморачивается со всякими мелочами, типа улик и доказательств, а просто методично отправляет всех в тюрьмы. Чего там доказывать, если на Сицилии и так каждая собака знает, кто тут мафиози, а кто нет? Существует, правда, мнение, что верхушка Коза Ностры всё равно уцелела, вовремя слившись в экстазе с высшим эшелоном фашистов. Но в любом случае – это была самая эффективная антимафиозная операция в итальянской истории.

В 1928—1932 годах воплощается программа по осушению болот. Что, в комплексе с созданием эффективной государственной системы здравоохранения приводит к существенному снижению заболеваемости туберкулёзом, оспой, бешенством и прочими пакостями.

Муссолини мы обязаны даже тем, что современные итальянцы говорят по-итальянски, а не на сотнях собственных диалектов, в которых без поллитры граппы не разберёшься. Журналист по профессии, важнейшим из СМИ он полагал радио. А кинематограф, как социалист-ленинист по происхождению, – важнейшим из искусств. В результате, чтобы понять, что же там лопочут дикторы и актёры, – всей Италии пришлось садиться за парты и учить собственный язык.